был плен: «Мы здесь сидим в форте, как разбойники, и только два раза в неделю имеем часовую прогулку под сильным конвоем /…/ Англичане могут назначить какие угодно наказания до расстреляния включительно».

Помогла освобождению одна местная газета: появилась резко критическая статья. Таков итог знакомства консула с редактором.

Тот же год. Поездка за опытом. В Индию выехали два инженера-ирригатора изучать в Педжабе опыт использования поливов для повышения урожайности. Хотели порадовать средне-азиатских декхан и, в конечном счете, торговцев хлопком.

1903. Лавр Корнилов в Индии. Этого в революцию белого генерала, в молодые офицерские годы и невысоком звании, командируют в Индию. Свой отчет опубликовал в престижном «Сборнике географических, топографических и статистических материалов по Азии».

Исследовательница его биографии Е. Семенова засвидетельствовала: «Корнилова направляют в Индию для изучения языков, нравов, обычаев и традиций народов Белуджистана. В то время Лавр Георгиевич уже владел пятью языками: немецким, французским, английским, персидским и урду. За время этой экспедиции Корнилов посещает Бомбей, Дели, Пешавар, Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдает за британскими военнослужащими, анализирует состояние колониальных войск, контактирует с британскими офицерами. Через два года Главный штаб опубликует написанный Корниловым «Отчёт о поездке по Индии».

1904. Радости и страдания Софьи Егоровой (1875-?). Она выехала в Индию с помощью Петербургского археологического института на три месяца.

О трех ипостасях ее увлечения: архелог, историк, художник. Она собралась в дальний путь с мамой, отягощая заботами о ней и без того свою наинапряженную в странствиях жизнь.

Что же особенно увлекало? Шлифовала свой санскрит и еще один местный язык – пали. Напросилась к архелогам на раскопки. Взялась за дешифровку эпиграфических памятников. Собирала научные материалы для будущей монографии «История Индии ло нашествия мусульман». Вооружилась кистью и красками, чтобы погрузиться в буддийские сюжеты и благодарные жители Бенареса открыли выставку ее живописи.

В ее отчете шло и том, как как вписывала себя в здешнюю жизнь: «Первый раз в этом священном квартале Бенареса поселилась европейка, этот дом принадлежал индусу – любителю искусства, который и оказал мне и моей маме гостеприимство».

Она мечтала издать две книги: учебник по истории Индии и записки о современной жизни этой страны. Вот же как заботилась о знаниях своих сограждан.

О ней – необычном индологе – добрая слава не только дома, но и в Европе. Я нашел эхо тому в её письмах 30-х годов Председателю Комитета помощи политзаключенным Екатерине Пешковой (стоит добавить жене Максима Горького):

– «Моя книга "История Индии" была издана в 2 тысячах экземпляров, печаталась в типографии "Товарищ М. О. Вольф" в Петербурге»;

– «Меня в Париже знает много лет администрация Музея Guimet, его хранитель m<iste>r Hackm и библиотекарь m<iste>r Dupont. Я выставляла там мои картины, читала лекцию; в библиотеке Musee Guimet находится моя книга об Индии и о Буддизме. По рекомендациям администрации Музея Guimet, нескольких профессоров Сорбонны и Института славянских этюдов я получала в Париже стипендию. Для изучения индусских языков: санкритского и пали при Сорбонском университете французское издательство Lerout восточных изданий предлагало мне издать другое издание моей книги об Индии и мои переводы произведений санскритской и палийской литературы».

… Злодеянно отношение в этой женщине новой власти. Узнаю об этом всё по тем же её письмам Пешковой:

– «Правительство национализировало книгу (об Индии) и после моего приезда из Парижа выдали только 5 экземпляров. Я на издание этой книги употребила много времени, труда и денег».

Жутко горестны ее письма:

– «Я даю уроки французского и английского языков, но у меня всего только 4 ученицы, и я получаю так мало, что не хватает часто денег на еду. Так как я административно высланная, то я не состою ни на какой службе, нуждаюсь материально и даже не имею карточки на хлеб и на сахар…»

Могли бы облегчить совсем бедовую жизнь выдаваемые тогда населению карточки на продовольствие. Однако в письме наигорькое признание: «Административно высланных на службу не принимают, всякие стеснения в квартирном отношении и даже не дают карточки на хлеб и сахар».

Была и просьба к Комитету Пешковой выделить денег «на покупку пальто и ботинок».

В отчаянии вписывает истинно приговор власти: «Так как Советское правительство страшно нетерпимо относится ко всем религиям, а я нахожу, что надо наоборот относиться терпимо ко всем религиям, то поэтому я не согласна с образом действий Советского правительства и не считаю себя гражданкой СССР, и предпочла бы быть французской гражданкой, тем более что мое французское происхождение, мой дед, отец моей матери, был рожден от парижанки, и я с малолетства говорила по-французски».

И завершающая просьба разрешить эмиграцию. Выбрала Финляндию. Явно потому, что здесь жил её добрый знакомец – художник Илья Репин.

Добавлю: она уроженка Казани.

Два года в Индии. Далее кое-что о путешествии Александра и Людмилы Меркварт. Незадолго до войны с Германией в 1914-м начинают эта супружеская пара свое двухгодичное странствование по Индии.

Снаряжена экспедиция Русским комитетом по изучению Средней и Восточной Азии и Музеем антропологии Петербурга. Задание обширно: лингвистика, этнография и фольклор, археология, изучение искусств, приобретение рукописей.

И вот позади города и веси Кашмира, Лахора, Бенареса, Калькутты и Ассама. Каково пришлось! Но собрали обширнейший материал по этнографии. И встреча с Ганди. И перевели с санскрита на русский драмы Бхасы. И изучали искусство Гандхары, коллекционировали старинные музыкальные инструменты.

Каково! Нет, не зря Азиатское научное общество Бенгалии избрало гостей своими членами. Больше того: они были приглашены читать лекции в Калькуттском университете.

Эта дружная чета вернулась в Россию в 1922 году, привезя с собой в двухстах ящиках 800 книг и 6000 предметов истории и исткусств, которые имели значимую научную и культурную ценность. Эта коллекция значительной пополнила музейные фонды Ленинграда.

Еще путешествие. Геолога А. Жирмунского поразило признание одного индийского ученого: «Если бы вы были англичанином, я вряд ли стал бы говорить с вами… Наивна народная вера, что русские освободят нас от английского ига».

Раздел 3. Влияние морского путешествия

Что явило мировой литературе «индийское» перо первого русского нобелевца

Иван Бунин (1870–1953)., писатель, будущий нобелевец. Я выделил специальной главою слово об этом писателе итогом того, что на его творчестве широко сказались увлечение буддизмом и также путешествие по Индийскому океану.

В Индии не побывал, но даже посещение буддийского острова Цейлон побуждало познавать культуру индийского народа.

И это скаалось в творчестве. 1905 год: в «Ежемесячном журнале для всех» (№ 9) он печатает свое стихотворение «Судра»; шудры – сословие неприкасаемых.

1906. Вынашивать всего-то четыре строфы стихотворения «Агни». Кто